Каждую годовщину смерти Высоцкого, Цоя и прочих властителей умов эпохи задаются этим вопросом: «А с кем бы был Высоцкий/Цой, тот, этот...
Действительно, госпропаганда грамотно отработала с классиками прошлого — от Пушкина до Цоя. Никого не записали во враги — кто-то посмертно обласкан идеологией, другие просто покоятся с уважением в пантеоне. Того же Цоя с требованием «перемен» вполне могли бы начать запрещать, но ведь не стали — слушайте, на здоровье.
При этом многих ныне живущих культурных авторитетов запрещают, признают иноагентами, заносят в реестры разные. Видимо, им тоже надо умереть, чтобы власть смягчилась в их отношении. Таков уж российский «культ мертвых» — или хорошо, или никак.
Надо сказать, самое великое искусство — уйти в зените славы. А то и на взлете. Тот же Пушкин, например, ушел на некотором излете, ничего толком не написав в последние годы — прожил бы долгую жизнь, вероятно, вовсе затерялся бы среди множества других. А вот Лермонтов идеально ушел — как бы сейчас сказали, на пике хайпа.
Где были бы сейчас Цой и Высоцкий? В политэмиграции и жесткой оппозиции? Или в Госдуме, вместе с Терешковой? А с кем был бы Пушкин — очень ведь непростой человек, довольно легко переходивший из оппозиционного в провластное состояние. Певцом свободы или флагманом госпропаганды?
К счастью, мы это никогда не узнаем. Потому что всем им посчастливилось уйти молодыми, на пике славы или около того. Их запомнили молодыми и красивыми. И не замаранными принадлежностью к тому или иному политическому лагерю.
